НАКАНУНЕ ПОСЛЕДНЕГО БОЯ…

0
773

Работая электромонтером в Гостагаевской, большинство старожилов станицы я знал лично. Знаком мне был и инвалид ВОВ Александр Бойко, живший по улице Солнечной. Во время войны он потерял ногу. Имел боевые награды. Одевался скромно, ездил на «Запорожце», выделенном ему, как инвалиду войны. Дед был приветливый и доброжелательный. Всегда интересовался новостями в стране по сетевому радио, в случае повреждения на линии приезжал к нам делать заявку.

В очередной раз я с Володей Дмитрищенко отправился к нему по такой заявке. Пока ремонтировали, дед сидел на лавочке и терпеливо ждал. Был он в телогрейке, солдатской шапке со звездочкой. Закончив работу, мы подсели к нему и мало-помалу разговорились. Дед Сашка поведал нам о своей жизни, и вот какую мы услышали историю.

В 30-е годы крепкая и трудовая семья Бойко жила довольно зажиточно в хуторе под Гостагаевской. Попали под раскулачивание, и всей семьей были сосланы в Пермский край. Очень трудно там было, холодно и голодно. Там умер их отец, не дождавшись освобождения. Перед самой войной им все же разрешили вернуться на родину. Так как дом был конфискован, построили землянку где-то под Бойковской горой, за станицей. Александр, будучи подростком, пас колхозных свиней. Был скромным, не смелым, приходя на станичные танцульки-посиделки боялся, когда парни затевали драку.

Перед самой войной его вместе со старшим братом (тот был на год старше), призвали в Красную Армию. Служить попали в строительную часть, что была на новой советско-германской границе после раздела Польши, строили военный аэродром. Оружия им не выдавали. На выходных за деньги из солдатского довольствия в самоволку ходили к границе покупать у полячек, что там приторговывали, выпечку. В один из таких походов полячка, при покупке у нее товара, предупредила брата: «Завтра будет война». Вернувшись в часть, брат поделился ее словами с сослуживцами. В ту же ночь он был вызван в особый отдел (видимо в подразделении нашелся стукач), нависла угроза военного трибунала за самоволку и распространение панических слухов.

А с рассветом начался жесточайший артобстрел. Люди метались, не зная куда от него спрятаться, царил хаос и неразбериха. Рухнувшее дерево ударило Александра в спину, он упал и потерял сознание. Очнулся, когда его кто-то сапогом пинал в бок. Увидел немца с закатанными рукавами и шмайстером в руках. Тот требовал встать. С трудом поднялся. Кругом были воронки от разрыва снарядов, разорванные тела бойцов, развороченное хозяйство части. Уцелевших бойцов немцы строили поодаль. Подходя к колонне пленных Александр увидел под ногами алюминиевую кружку, незаметно нагнулся и подобрал ее. Все бойцы части были взяты в плен безоружными, о сопротивлении не могло быть и речи.

К пленным подъехали немецкий броневик и несколько легковых машин. Вышел офицер, влез на броневик, достал бутерброд, на глазах у голодных и жаждущих стал его есть. Через переводчика сказал о том, что все теперь будут работать на великую Германию, советской власти, мол, пришел конец, ну и понес прочую пропагандистскую шелуху.

Мимо пленных к бочкам ведрами носили воду польские женщины. Пить хотелось страшно! Но никто не мог под стволами автоматов даже близко подойти к бочкам. Офицер окунул свои сапоги в одну из них. Александр успел кружкой зачерпнуть из ведра у одной из проходящих женщин и тут же выпил. Также дал выпить воды рядом стоящему сослуживцу. А потом разорвали, разорвали кружку!

Затем колонну пленных повели под охраной автоматчиков. Шли долго под палящим солнцем. Проходили мимо захваченной немцами медсанчасти. Стоял жуткий вой и крик насилуемых немцами медсестер и санитарок. Колонну остановили. Посреди лужайки стояла молодая медсестра, девочка еще. Она посмотрела на пленных бойцов и крикнула: «Что же вы, мужики, смотрите, когда ваших баб насилуют?» К ней подскочил один из фашистов, сорвал оставшуюся одежду, она вцепилась в его морду ногтями, тот дико заорал. Сзади к ней подскочил другой и рукоятью пистолета ударил по голове. Девчонка упала и тут же очередью из автомата была застрелена.

Колонна двинулась дальше, Александру казалось, что он потерял счет времени от изнеможения. Временами все было как в кошмарном сне. При переходе через речной мост, Сашка то ли в бреду, то ли наяву увидел картину — у моста стоял белоголовый мальчик, как ангел, он шепнул: «А ты сегодня втичешь..» Посреди моста, не зная какая сила заставила его, Сашка перемахнул перила и бросился в воду. Слышал, как резанула вдогонку очередь, как пули шлепались в воду. Нырнул глубоко и плыл под водой очень долго. Выплыл далеко за излучиной, в береговых камышах. Шел долго, пока его не окликнули «Стой!» Увидел перед собой 2-х подростков с нацеленной на него винтовкой. Достал из гимнастерки размокшую красноармейскую книжку. Его отвели в небольшой городок, где еще осталась наша часть. Там неожиданно встретился со своим братом. Тот успел уйти при артобстреле. Оба были очень рады, что остались живы. Брат достал из вещмешка буханку хлеба,  которую тут же вдвоем съели. Так для него началась эта страшная война…

Много чего было еще впереди. Сашка стал снайпером. Стрелял отлично из винтовки, но оптикой не пользовался. Захваченным с оптикой немцы выкалывали глаза. И мстил, мстил и мстил. За ту девочку-медсестру, убитую у него на глазах…

…При взятии одной высотки пулемет с нее не давал нашим поднять голову. Атака за атакой захлебывались. Редкие кусты не давали возможности укрыться. Полегло уже много бойцов, но приказ был «Вперед!». Офицеры орали: «Снайперы! Где снайперы?!». Сашка выбрал место и взял на прицел точку на высоте, откуда велся пулеметный огонь. Увидев как к пулемету прильнула фигура, выстрелил, пулемёт захлебнулся. Но только бойцы снова пошли вперёд, как он снова ожил. Сашка выстрелил еще раз. Пулемет на этот раз замолк совсем. Высота была взята. Уже наверху командир крикнул: «Бойко! Иди полюбуйся на свою работу!» У пулемета он увидел два немецких трупа, одному пуля попала в голову, другому – в грудь.

Помнит, когда брали одну деревеньку, из окон хаты ударила очередь из шмайсера, почти перерезала пополам лейтенанта. Очень жалко парнишку было – молодой, симпатичный, горячий… Изловчившись, Сашка метнул в окно гранату-«феньку». От такой маленькой круглой штучки раздался такой большой взрыв! Пламя из окон, соломенная крыша на полметра поднялась и опустилась… Из избы с криками и воплями полезли немцы, многие в бинтах, видно, раненые там были. Но двое, вихляя задом, как бабы, кинулись наутек. Зарядил им вдогонку…

Последний бой был под Курском, в 43-м. Накануне приснился ему странный сон. Будто на звездочке, что на его солдатской шапке, оторвался молоточек. «Как же я без этого молоточка теперь жить буду?» — проснулся он в страхе и в поту. А утром пехота десантом на танке пошла в атаку. Увидел ослепительную вспышку разрыва снаряда. Оказался на земле с оторванной ногой. Зажал рану руками. Увидел двоих красноармейцев, которые тащили пулемет «максим». Попросил помочь. Один из них с удивлением сказал: «Дывысь, бэз ноги, а живый!». Потерял сознание…

Так окончилась для героя война. Был госпиталь, возвращение домой в Гостагаевскую. И ежегодное подтверждение инвалидности, как будто нога могла вновь отрасти…

Александру Бойко был на время этого рассказа 81 год. На вопрос, жив ли его брат, с улыбкой ответил: «А как же! Ему сейчас 82 года!»

Давно уж умер ветеран, похоронен он на гостагаевском кладбище. Пусть эта родная земля будет ему пухом…

Л. Терещенко, ст. Гостагаевская

Газета «Черноморка» Анапа

Добавить комментарий

Авторизуйтесь для добавления комментария через соцсеть: